Не читайте, мамы, детям
Книжек Агнии Барто:
Вашим Машам, Колям, Петям
Книжки вредны как ни что,
Как ни что иное в мире,
В этих книжках - стыд и срам.
Утопите их в сортире,
По утрам и вечерам
Этих книжек не читайте,
Не читайте ясным днем,
Эти книжки истребляйте,
Рвите, жгите их огнем…
Я не буду врать напрасно
И смущать детей и мам.
Почему? Сейчас все ясно
Станет всем, а также вам.
«Купили в магазине
Резиновую Зину,
Резиновую Зину
В корзинке принесли.»
Мальчик Вова (тридцать с лишним лет)
Женщин сторонился и стеснялся,
Но, природный зов не одолев,
В магазин для взрослых собирался.
Он хотел себе жену купить,
Деву с двухметровыми ногами,
Чтобы с ней потом всю жизнь прожить,
Чтоб детей случайно не прижить,
Чтобы греться долгими ночами.
Он купил ее, и внес в свой дом,
С дырками в раскрашенной резине,
Ах, как он ее любил потом –
Мерзкую резиновую Зину,
По утрам, надев свое пальто,
Убегал от Зины тот мальчишка…
А на полке Агния Барто
Ухмылялась вслед с обложки книжки.
«Зайку бросила хозяйка,
Под дождем остался зайка…»
Ах, ей про зайку стихи читали,
Потом давали сосать конфету.
Вот стала взрослой: из твердой стали,
В ней есть запросы – морали нету.
Но коли хмурится над аллейкой
И если дождик вдруг заряжает –
Она во дворик бежит к скамейке
И там сейчас же детей рожает.
Потом подолгу глядит с балкона,
Как дождик мочит детей и дворик,
А с крыши молча глядит ворона,
И мокрых деток уносит дворник.
«Идет бычок, качается,
Вздыхает на ходу…»
Он был хилым,
он был слабым,
И над ним смеялись бабы.
Ходит он
Теперь в качалку,
В бубен бьет свою мочалку.
Может, слаб
Качок тот духом -
- но он может врезать в ухо.
Покачался
наш бычок –
И в постельку, на бочок.
Такое вот
От чтения
Моральное падение!
«Я и прямо, я и боком,
С поворотом, и с прискоком,
И с разбега, и на месте,
И двумя ногами вместе.»
Она звалась Наташей, жила в земле не нашей,
Хотя она в России когда-то родилась.
И в этой несоветской чужой земле турецкой
С землей родной и милой всю растеряла связь.
Проста ее работа: с субботы до субботы
Врагов и толстосумов за деньги ублажать.
Была собою гладкой, и улыбалась сладко,
И зазывала гадов к себе – чтоб с ними спать.
И спрашивали гады: «Тебе платить мы рады,
Но что умеешь, детка, ты делать, как никто?»
И детка отвечала: «Умею я немало, недаром изучала
В давно забытом детстве я Агнию Барто:
Я и прямо, я и боком,
С поворотом, и с прискоком,
И с разбега, и на месте,
И двумя ногами вместе»
И гады шли к Наташе, и с ней в земле не нашей
Морально разлагались и даже кое-кто
Считал, что нету краше развратной той Наташи,
И нет поэтов лучше, чем Агния Барто.
.
